Театральный гид Ася Глушенкова: «Вишневый сад»

Пожалуй, начну с цитаты Питера Брука: "Мы забываем что в театре возможны две кульминации: радостная, в которой мы принимаем бурное участие: топаем ногами, кричим "браво", оглушительно хлопаем, и её противоположность - кульминации тишины, другая форма выражения признательности и благодарности за сопережитое с актерами. Мы полностью забыли о тишине. Тишина смущает нас, мы механически хлопаем в ладоши, так как не умеем иначе выразить чувства, нам не приходит в голову, что тишина тоже дозволена, что тишина — тоже радость."

Малый драматический театр — место, в котором случается кульминация тишины. Во время "Вишневого сада" я ловила это ощущение несколько раз. Очень личный спектакль, очень вкрадчивый.

Мы зашли в зрительный зал, потонувший в дымке и укутанный холщевой белой материей. Будто после долгой зимы приехали в старый одинокий дом. Все сценическое решение выстроено так, словно ты находишься в имении Раневской, а не смотришь на него со стороны. Драма конца разворачивается не там, на сцене, а тут, между рядов, на расстоянии вытянутой руки.

Прекрасный вишневый сад существует только на кадрах кинофильма, который мы вместе с героями наблюдаем на большом, во всю сцену, экране. Сад уже где-то там в прошлом, хотя еще и не вырублен. А в настоящем: полный слез взгляд Раневской (Ксения Раппопорт), растерянные речи ее брата Гаева (Игорь Черневич), клокочущее сердце и безответная любовь Вари (Елизавета Боярсая), стремящаяся прочь Аня (Екатерина Тарасова), праведный и честный Петя (Олег Рязанцев)...

И бешеная энергия Лопахина в исполнении Данилы Козловского. На мой взгляд, именно он — локомотив всего спектакля. Он держит зал от и до, заполняет все пространство. Его неистовый рёв "Вишневый сад теперь мой!" долетает до каждого в зрительном зале. Ермолай Лопахин пытается выпрыгнуть из босого крепостного детства, пытается доказать всем (и в первую очередь предкам) свою мощь. И доказывает! Только очевидно, что через 15-20 лет его по иронии судьбы, скорее всего, перемелят жернова истории... И у Додина есть прямое указание на это.

В финале спектакля запертый в имении Фирс подходит к белому полотну экрана, надеясь найти выход из дома. Но экран падает, а за ним оказывается угрожающе-огромная дощатая стена. И вместо фильма о цветущем вишневом саде идут кадры, на которых в белых рубахах один за другим выходят все герои пьесы. Выходят, будто на расстрел.