Артём Балаев. Бар «Кабаре ШУМ»

Игристые рекой и театрально-буфетные яства, поэзия о любви, провокационные, а иногда нет, спектакли, песни, сначала незнакомые, а потом любимые — это суматоха праздника под названием «Кабаре ШУМ» в доме Маяковского на одноименной улице. Посмотреть на старое по-новому и найти в вековой истории отражение современности — эксперимент, на который пошли Артём Балаев и Анастасия Дианова в 2022 году, открыв одно из самых притягательных мест Петербурга. Редакция GREY CHIC Magazine поговорила с Артёмом о театральных амбициях, о том, как собрать под одной крышей интеллектуалов и тусовщиков и почему нужно веселиться тогда, когда совсем не до веселья.

Ю.: Бар «Кабаре ШУМ» недавно отпраздновал свою первую годовщину. Но вы далеко не новичок в гастромире — первый «Шум» (без «кабаре») открылся в 2008 году. После этого был еще один «Шум» в квартире. В общем, шума вы наделали много (каламбур напрашивался). В чем принципиальная разница всех этих мест?

А.: Чтобы чуть облегчить понимание сути моих проектов, проведу аналогию с музыкальным миром. Группа «Кровосток» — это не музыкальный коллектив в традиционном понимании этого слова. Это некое арт-объединение, которое выбрало для себя особый формат высказывания, а именно исполнение криминального рэпа. Эти люди — художники, реализующие свое творчество в определенной форме, согласно определенной концепции.

Похожая ситуация не только с «Кабаре ШУМ», но со всеми «Шумами». Для меня это всегда была попытка порассуждать о современности, поэтому я открывал разные места под одним названием с разницей в несколько лет — я хотел ответить на запросы, которые существовали в конкретный момент времени, подстроить формат не только под изменяющиеся реалии, но и под собственные трансформации. По факту, «ШУМ» — это тоже в своем роде арт-проект, но наш формат — коммерческое заведение общественного питания.

Первый «Шум» открылся в 2008 году и назывался бар-гостиная «Шум». Это было одно из, как модно было тогда говорить, хипстерских мест в городе. Самым популярным заведением тогда было Tiffany’s cafe от Ginza Project с роскошными диванами, позолотой, огромными плазменными панелями. Мы захотели сделать нечто прямо противоположное — более уютное, менее претенциозное. И «Шум» стал местом притяжения для, что называется, богемы — художников, артистов, фотографов, дизайнеров и многих других из мира искусства.

Второй «Шум» — секретный винный бар в квартире. Как это обычно бывает, любые общественно-политические потрясения делают людей более закрытыми, им хочется больше времени проводить в знакомой обстановке, собираться с друзьями на кухне, где можно быть честным с собой и с другими. Поэтому идея собирать людей в квартире, реальной квартире, пить вино и разговаривать в узком кругу понимающих тебя людей, показалась нам очень удачной и своевременной.

И, наконец, третий — «Кабаре ШУМ» — мы открыли в мае 2022 года, хотя помещение начали искать еще в феврале. Вообще, у концепции кабаре есть такая родовая травма. Расцвет кабаре приходился на самые тяжелые периоды истории. Первая мировая война, революции и, конечно же, Веймарская республика — время, когда в Германию пришел фашизм. Кстати, последние кабаре закрылись как раз в Германии в период с 1933 по 1937 года.

Ю.: Почему вы решились на создание очередного бара? Это произошло в довольно непростой период — в первую очередь эмоционально.

А.: Я помню время после 24 февраля — люди просто замерли, не могли двигаться, даже физически были какие-то замедленные. Никто не хотел ничего обсуждать, и как будто каждый боялся жить дальше. У меня была совершенно противоположная позиция. Я убеждал всех, что нужно продолжать работать, заниматься своим делом и создавать что-то приятное и полезное для себя и других. На этой почве не раз возникали конфликты с моими коллегами. Наверное, им казалось, что я не понимаю всю серьезность происходящего или игнорирую ее. Но это было далеко не так, просто я считал и до сих пор считаю, что человеку необходимо помочь выйти из этого состояния шока, снова дать возможность чувствовать радость. Я не испытывал никаких сомнений по поводу открытия нового «Шума», хотя, если честно, было непонятно, доживем ли мы вообще до открытия. Но это было сделано в первую очередь для того, чтобы увлечь себя и других каким-то делом. Вот поэтому все сложилось так, как сложилось.

Ю.: Название бара полностью себя оправдывает — в момент открытия о нем говорили буквально все. Я сама не раз получала настойчивые рекомендации сходить в «легендарный “ШУМ”». Кажется, людей привлекает эта, в самом хорошем смысле, «солянка» — театр, музыка. лекции, поэзия. живопись… Как вам пришло в голову объединить бар и искусство?

А.: Я скажу так, продолжая мысль из прошлого ответа, люди переживают очень непростой период сейчас, особенно в России. И самое главное — иметь островки эмоциональной безопасности, как я это называю. Общение с семьей и друзьями, дом, где тебя окружает все знакомое и привычное, любимое дело, которое наполняет тебя каждый день. Для каждого это что-то свое. Для меня это всегда было творчество, поэтому возникло желание открыть такое место, в котором искусство было бы на расстоянии вытянутой руки. И, возможно, это отвлечет людей, поможет им справиться с травмирующим происходящим.

Одна из немногих отраслей, которые хоть как-то прилично работают сейчас — это общественное питание, гастрономия, барное дело, если мы говорим про Петербург. И было очевидно, что эту идею нужно реализовывать через ту сферу, в которой до сих пор теплится жизнь. А почему такая «солянка»? Я не знаю. Скорее всего, это отражение моих интересов и интересов нашего куратора Анастасии Диановой. Вот, что нас цепляет и увлекает, то мы и показываем.

Ю.: А что для вас на первом месте — гастрономическая сторона или сценическая?

А.: Нам есть куда расти с точки зрения гастрономии. Хотя у нас очень вкусно, мы все-таки не ресторан в привычном понимании. К сожалению, специфика места, где располагается «Кабаре ШУМ», не позволяет нам в полной мере раскрыться как гастрономическое место. Но, я надеюсь, мы сможем реализовать наши идеи в рамках «Кабаре ШУМ» в Москве, чтобы оно было притягательным в плане не только творчества, но и меню. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я бы сказал, что сейчас на первом месте конкретно в этом заведении — сценическая сторона.

Ю.: Известные петербургские кабаре, существовавшие в первой трети XX века, такие, как «Подвал бродячей собаки» режиссера Бориса Пронина и позже его же «Привал комедиантов», кабаре «Лукоморье» Мейерхольда были созданы людьми из самого центра театрального мира. Насколько вам лично близок этот вид искусства?

А.: Да, вы правы. Только вы не упомянули первое кабаре, открывшееся в России, — московская «Летучая мышь», созданная актерами Московского художественного театра им. Чехова. Кстати, название «Летучая мышь» — это такая своеобразная оппозиция «Чайки» — очень символичной для театра пьесы, поставленной К. С. Станиславским и Вл. И. Немировичем-Данченко в 1898 году, после которой чайка стала эмблемой МХТа. Кабаре представляло из себя небольшой подвальчик, где артисты позволяли себе такое, что не могли на большой сцене. Так что да, безусловно, прародителем кабаре является театр.

Мне очень интересен этот вид искусства. Более того, я надеюсь, что, завершив некую трилогию — «Кабаре ШУМ», пирожковая «Минутка» (возрождение легендарного для Ленинграда места, где в СССР пекли лучшие пирожки) и еще одно заведение с исторической отсылкой — кабак «Вчера и навсегда», который откроется уже этим летом — я смогу больше посвятить себя театру. В перспективе я надеюсь уже этой осенью попробовать себя в качестве продюсера и поставить первый спектакль. В общем, я очень увлечен этой сферой, и мне бы хотелось еще больше погрузиться в нее.

Ю.: Задумывались ли вы когда-то не только о роли антрепренера, если можно так выразиться, но и, например, о постановке собственных пьес?

А.: Вы знаете, я ничего не умею — не умею писать, не умею ставить, не умею играть. (улыбается) По этой причине я и решил стать антрепренером, как вы выражаетесь, или продюсером. Я хочу быть ближе к творчеству и к искусству, но, к сожалению, иных талантов я в себе не обнаружил и подумал, что могу попробовать быть полезным таким способом.

Ю.: Формат кабаре известен довольно давно, но все-таки вам удалось удивить искушенную петербургскую публику. И на данный момент подобные места действительно не в таком изобилии, как раньше. Связываете ли вы популярность «Кабаре ШУМ» с этим эффектом новизны? Или все-таки залог успеха в несколько забытом рестораторами, но не людьми, «хлеба и зрелищ»?

А.: Я согласен, что в первую очередь это «хлеба и зрелищ». Другой момент, что мы стали пионерами в этой нише и, конечно, глядя на наш успех, будут открываться другие подобные заведения. До «Кабаре ШУМ» рестораны или бары с живой музыкой или иными выступлениями считались дурным тоном. Мы на своем примере показали, что это может быть интересно, актуально, в ногу со временем. Могу сказать, что такие места, где искусство соседствует с гастрономией, уже открываются в разных городах России. И это нормально, даже приятно. Значит, мы делаем то, что находит отклик у людей.

Ю.: На сцене «Кабаре ШУМ» вы объединяете стихи Бродского и стендап-выступления современных комиков, пьесы по произведениям Ремарка и спектакль с провокационным названием «Монолог секс-куклы». Такое слияние случилось намеренно или это своеобразное отражение ваших личных интересов?

А.: Такое слияние случилось намеренно, и это своеобразное отражение моих личных интересов.

Ю.: Наверное, подобный диапазон значительно расширяет круг публики. А как вы определяете свою аудиторию? Кто обычно приходит в «ШУМ» — интеллектуалы или тусовщики? Или интеллектуалы-тусовщики?

А.: К нам приходят очень разные люди. Все зависит от дня недели. Например, среду и четверг мы отдаем под поэзию, театр — что-то более тонкое и глубокое. А по пятницам и субботам у нас проходят музыкальные концерты. В их числе как выступления молодых авторов, исполняющих собственную музыку, так и известные песни, например, Земфиры, «Мумий Тролля» и многих других. И публика в эти дни очень отличается. Но мы стараемся «смешать» ее, заинтересовать, например, любителей стендапа поэзией Бродского, и наоборот.

Я уверен, что мы делаем действительно важное, не только развлекательное, но и образовательное, дело. Например, благодаря нам тысячи людей смогли больше узнать, или вообще узнать, о творчестве Даниила Хармса — русского писателя, поэта и драматурга, жившего всего в нескольких домах от места, где располагается сегодня «ШУМ». И в этом я вижу нашу и свою миссию.

Знаете, в 90-е, когда я еще был юн, я побывал в клубе «Тоннель», и меня поразила там одна вещь — это было очень прогрессивное для того времени место, где бандиты, проститутки, рейверы, художники — все варились в одном котле музыки и веселья. Видимо, это впечатление очень повлияло на меня. Мне очень нравится, когда, казалось бы, совершенно непохожие друг на друга люди смешиваются в каком-то едином потоке и находят общий язык. Поэтому я бы хотел, чтобы «ШУМ» стал этим местом единения, где под одной крышей собирались бы представители арт-сообщества, предприниматели и просто стильные и образованные люди, которые хотят получать удовольствие от жизни.

Ю.: Смотря на афишу, понимаешь, что это не старомодное, с налетом пыли кабаре, а нечто иное — сцена, отданная в первую очередь современному искусству и современным художникам и артистам с собственным взглядом и заслуживающим внимания творчеством. Хотя, возможно, это дань первоисточникам — тем заведениям, где так же показали новое искусство, временами скандальное и запрещенное. Для вас «ШУМ» — это выражение того самого «все новое — это хорошо забытое старое» или все-таки некий эксперимент?

А.: Это хороший вопрос. Я всегда говорю, что мы не какая-то мумия забытого жанра, которую мы иногда припудриваем, приподнимаем ей руку, немного потряхиваем и убеждаем всех, что она, вообще-то, живая. «Кабаре ШУМ» — это современное заведение, просто облаченное в исторический формат. Поэтому я не очень люблю, когда у нас проходят какие-то лекции или ужины, посвященные истории кабаре. Мы — не музей. Мы хотим развивать современную культуру и искусство. Впрочем, это очень схоже с изначальной идеей кабаре, которые существовали в XIX и XX веках. В то время там выступали, например, Эрик Сати — один из основателей современной музыки, Кафка, Ярослав Гашек, Климт и Аполлинер тоже были завсегдатаями подобных заведений, чьи стены украшали полотна современных художников. Только представьте, потягивать вино или коньяк под аккомпанемент Шаляпина или, слушая новые скандальные стихи Маяковского. Просто удивительно! Поэтому мы стараемся соответствовать этому историческому формату и быть проводником в исключительно современное искусство, говорить на самые актуальные темы и даже, возможно, в какой-то степени идти на опережение.

Ю.: Каждый месяц мы посвящаем определенному вопросу. Июль был озаглавлен темой «Новаторство». Считаете ли вы себя новатором? Ощущаете ли в себе стремление создавать нечто уникальное?

А.: Я сформулировал для себя такой тезис: «Я люблю все новое и соблюдать традиции». Новаторство — это возможность для меня оставаться молодым ментально. Возможность быть полезным миру и окружающим меня людям.

Ю.: У нашей редакции есть традиционный вопрос, который мы задаем в конце каждого интервью. И в завершение нашего разговора я хочу задать его вам. Если бы вы могли описать «Кабаре ШУМ» в трех словах, то какими бы они были?

А.: Творческий. Живой. Честный.